— И поскольку я все еще являюсь твоей подчиненной, я поменяю это колесо сама.

— Нет, ты больше на меня не работаешь.

Он подошел ближе, нависая над ней. Они стояли так близко, что еще один сантиметр, и они могли бы прикоснуться друг к другу. Подняв голову, Данни взглянула в его глаза, в которых сверкал огонек. Дыша в унисон, Данни почувствовала, как ее сердце забилось быстрее, холода она больше не ощущала, по всему телу разлилось приятное тепло. Ей потребовалась лишь пара секунд, чтобы понять, что она ощущает. Желание, потребность — именно эти два слова всплыли у нее в мыслях.

Нет, этого просто не может быть, только не Адам. Безусловно, он привлекателен, мужествен, но не стоит забывать, кто она, какой образ жизни ведет. И вот, как только у нее начались дружеские отношения с мужчиной, Данни сразу потянуло к нему.

Взгляд его переменился, теперь можно было наблюдать не гнев и упрямство, а нечто иное. Время медленно тянулось. Он не спеша опустил голову, Данни не удержалась и вдохнула аромат его одеколона, а затем непроизвольно облизнула губы. Он вот-вот ее поцелует, а что до Данни, то она была не прочь, хотя вовсе не должна думать о таком.

Одним ловким движением он приподнял ее и поставил там, где она не мешала бы ему пройти. Отряхивая руки и с улыбкой на лице, он отошел от нее: Адам не скрывал своего ликования, он был явно доволен собой, черт его подери.

Ей потребовалось лишь несколько секунд, чтобы вернуться на свое прежнее место. Как ей в голову пришли такие мысли об Адаме, о его привлекательности, ведь это были не просто мечты или домыслы, все было вполне реальным — то, как они стояли, почти что прикасаясь друг к другу, это возникшее притяжение между ними. Ей так сильно хотелось прильнуть к его губам, Данни едва могла совладать с собой.

Адам, словно читая ее мысли, сторонился ее. Склонившись над колесом, он поставил домкрат. Данни пришлось лишь наблюдать за всем этим процессом или же помогать по мелочам, но ей самой хотелось заняться делом. Эмоции сменяли друг друга: Данни чувствовала обиду и разочарование от того, что он отверг ее и как водителя, и как женщину.

— Раз ты меня уволил, то и за руль ты сядешь сам. В итоге у тебя не будет времени на то, чтобы поработать и решить важные дела.

— С удовольствием сяду за руль, — произнес Адам удовлетворенно, — по крайней мере, я приеду туда, куда собирался.

— Больше не надейся на мою помощь в поисках твоей второй половинки. Я умываю руки, теперь все зависит только от тебя.

Адам удивленно взглянул на Даниель:

— Ну, раз на то пошло, то я справлюсь и без тебя.

В его словах был смысл, Данни старалась ему помочь, но становилось только хуже.

Адам был занят заменой колеса, Данни стояла на обочине и наблюдала за ним, и в это время на улице шел снег, падая на его голову и плечи. Вглядываясь в каждое его движение, она старалась найти к чему придраться, но, к ее сожалению, Адам все делал правильно.

Данни всегда привлекали сила и самостоятельность в мужчинах, сейчас же эти качества ее раздражали. Адам снял старое проколотое колесо и положил на землю. Данни потянулась к нему.

— Не трогай, — сказал он. — Я сам положу его в багажник, когда закончу. — Слова звучали словно приказ.

Данни решила не обращать на них никакого внимания и покатила колесо к багажнику, в то время как за спиной послышался тяжелый вздох, выражающий разочарование.

Уволена. Ее снова уволили. Уже в третий раз.

Если Адам больше не работодатель Данни и они не друзья, то кто? Всего лишь двое знакомых, остановившиеся на обочине. А снег валил сильнее и сильнее. Все было слишком непредсказуемым — и погода, и поведение Адама. Возможно, ей следовало понять, что он может разозлиться из-за принятого ею решения. Даниель не ожидала, что Адам так заупрямится и начнет сам менять колесо, и уж точно не думала, что он станет вести себя подобным образом.

Так и не увидев ни одной машины на дороге, Даниель вернулась к Адаму и вновь принялась наблюдать за ним, пытаясь понять, что он собой представляет. Он был старше Данни, и эта разница была ощутима. Но важнее всего были различия в их жизненных позициях: его принципы были непоколебимы. Адам был спокойным, осторожным и предсказуемым, в то же время уравновешенным, надежным, всегда принимал верные решения. До сегодняшнего дня. Он изменился, и это значит, все перевернулось с ног на голову.

Пытаясь согреться, Данни скрестила руки, облаченные в перчатки, и переминалась с ноги на ногу.

Адам вытащил домкрат из-под машины, переходя к следующему шагу — закручиванию колесных гаек.

— Сядь в машину, ты же замерзла.

— Я в порядке, — наклоняясь за домкратом, произнесла Даниель.

Адам взглянул на нее серьезно:

— Тебе никто не говорил, что ты безумно упрямая?

— Говорили, и не раз. Чья бы корова мычала.

— А нахальной тебя не называли?

— Бывало и такое.

Он покачал головой:

— Дерзкой?

— Никто, кроме тебя, меня так не называл.

— Несносной? — продолжал он.

Данни пристально на него уставилась:

— Уж кто бы говорил.

Прежде чем посмотреть на Данни вновь, он устремил свой взор в темное и серое небо, словно в поисках поддержки. Очевидно, искать помощи не было смысла, поскольку Адам вновь опустил взгляд. И вот опять Данни заметила в его глазах нечто ей не знакомое. Нечто такое, что не давало покоя, из-за чего внутри все переворачивалось. Она изучала его, но в то же время, не показывая эмоции, пыталась понять, что же изменилось. Если она поймет, наконец, в чем же дело, сможет с этим справиться.

— Ты просто невыносима, — настаивал Адам.

— Вовсе нет, дело в том, что я…

Неожиданно он обнял Данни и притянул к себе, чувствуя прохладу ее кожи. Адам впился в ее губы. Внутри разгоралось пламя, которое становилось все сильнее и сильнее. Адам добился своего, а Данни не в силах была сопротивляться порыву страсти. Именно этого она и желала — она жаждала поцелуя с Адамом больше всего.

Обхватив его широкие плечи, Данни придвинулась к нему как можно ближе, не прерывая поцелуй. Ее тянуло к Адаму, словно она находилась под его чарами. Данни не могла мыслить здраво, находясь в плену чувств и эмоций.

Через несколько секунд, прижимая Данни спиной к машине, Адам коснулся ее лица холодными руками, которые дрожали от возбуждения. Затем он властно и резко запустил пальцы в ее волосы, их тела находились так близко друг к другу, что бедра соприкасались, а грудь ее была прижата к его торсу. Эмоции овладели им, и Адам больше не смог сдержаться, чувства просто выплеснулись, и он с еще большей яростью впился в ее губы. Вся его сдержанность сменилась необузданным пылом.

Стон слетел с ее губ, тело словно окутало пламенем. Внезапно Адам оторвался и отстранился. Он взглянул на нее, Данни явно такого не ожидала: страсть сменилась разочарованием. Адам отдернул руки, будто обжегся, затем выпрямился. Воцарилась тишина.

Сердце Данни успокоилось и больше не стучало в бешеном ритме, дыхание стало ровным.

— Данни, я… — начал говорить Адам.

— Не надо, ничего не говори. — Данни повернулась к нему спиной, подняла с дороги домкрат и направилась к багажнику.

Она и слушать не хотела его извинений и оправданий, его лицо выражало разочарование — это было так очевидно. Данни не желала слышать от него, что поцелуй был ошибкой. Скрипя зубами, она побросала инструменты в машину. В этот самый момент она чувствовала себя униженной и оскорбленной. И несмотря на минуты близости с Адамом, Данни понимала, что это все несерьезно, он никогда не будет с ней. Теперь это стало ей окончательно ясно, и не важно, какие слова он произнесет в оправдание.

Данни молча подошла к водительской двери и села за руль. Она могла контролировать ситуацию, напомнить себе и ему, каковы их роли в этой жизни. Адам занял место позади нее, и в салоне авто воцарилась тишина. Никаких указаний больше со стороны Адама не последовало.

Данни завела мотор, сделала глубокий вдох и взглянула на улицу, где шел сильный снегопад. В такую погоду возвращаться домой было нельзя: видимость практически нулевая, дорога покрыта тонким слоем льда, ну а в скором времени ее и вовсе заметет снегом. Здравый смысл твердил ей, что стоит настаивать на своем. Данни хотела, чтобы все быстрее закончилось. Хоть трусихой она никогда не была, но тогда ей хотелось просто убежать и спрятаться подальше. Вместо этого Данни вздохнула и произнесла: